- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 20 декабря 2023
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Lately I been feeling a lot of aimless burden. It's not directed towards anything, just casual aimlessness. When I finish work, I don't have anything or anyone in mind to do or spend time with. Npot even myself, I just feel. that I do not want anything and the mood is stable kinda like white noise. I don't want to go on my phone, nor watch anything. Reading brought some solace last week but right now is kinda confusinng.
21:54
Доступ к записи ограничен
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
21:54
Доступ к записи ограничен
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 13 ноября 2023
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Fav pantry items:
Chickpeas (dried and cans)
Lentils (dry)
Black bean cans
Corn cans
Tomato Paste
Sardines cans
Rice
Oatmeal
Quinoa
Cous Cous
Flour
Yeast
Sugar
Most used kitchen items:
Instapot
Mandolin
Large mixing bowls (aluminum w/rubber bottom)
Earthenware pot
Dutch oven
Large cutting board is nice
Fav Bfasts:
1. Chickpea toast
2. Tomato egg
3. Cauliflower egg
4. Bfast burrito
5. Zucchini pancakes
6. English muffin sando: muffin toasted, fried egg, lean ham, cheddar, butter
Chickpeas (dried and cans)
Lentils (dry)
Black bean cans
Corn cans
Tomato Paste
Sardines cans
Rice
Oatmeal
Quinoa
Cous Cous
Flour
Yeast
Sugar
Most used kitchen items:
Instapot
Mandolin
Large mixing bowls (aluminum w/rubber bottom)
Earthenware pot
Dutch oven
Large cutting board is nice
Fav Bfasts:
1. Chickpea toast
2. Tomato egg
3. Cauliflower egg
4. Bfast burrito
5. Zucchini pancakes
6. English muffin sando: muffin toasted, fried egg, lean ham, cheddar, butter
среда, 26 июля 2023
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Lately I been feeling a lot of aimless burden. It's not directed towards anything, just casual aimlessness. When I finish work, I don't have anything or anyone in mind to do or spend time with. Npot even myself, I just feel. that I do not want anything and the mood is stable kinda like white noise. I don't want to go on my phone, nor watch anything. Reading brought some solace last week but right now is kinda confusinng.
четверг, 23 февраля 2023
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Instapot pinto beans (no soaking)
1lbs of beans
4.5 cups of water
45 minutes on high
1lbs of beans
4.5 cups of water
45 minutes on high
вторник, 03 января 2023
10:38
Доступ к записи ограничен
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
10:29
Доступ к записи ограничен
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
09:19
Доступ к записи ограничен
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 12 декабря 2022
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
четверг, 17 ноября 2022
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
I dont want to be around anymore. I cannot believe I am twenty-seven and thinking about ending it all again, as if I was 16. I feel so lost and deeply unsatisfied with my life, I can't seem to find my footing anywhere and I am so sick of being around just for the sake of being around. I can't understand where is this coming from and why am I this unhappy.
I do things I am supposed to do, I think things I am supposed to think but each thought and action is poisoned with self-loathing, doubt and repainted over with indifference and quietness. It's like painting a full, colorful picture and then spilling a bucket of white paint over it. There are glimpses of color here and there and at first they are enough to keep you looking for awhile, but eventually you've looked everywhere and found nothing to catch your eye anymore, so the colors cease to stand out, until they fade completely.
Sometimes I feel like my body is festering from the inside. Bizzare, grotesque imagery. Everything I thought I knew about myself seems foreign, toxic even. I see my brain often - rotting and oozing something unpleasantly attractive.
I think of opening my body up sometimes. I fight these thoughts, as one ought to, as any functioning adult should. The more I fight, the more desperation I experience inside my bones; it wants to come out and I have to let it, I have to let it through my skin and out and maybe force it to come out - whatever it is. My skin is cold and I can feel the goosebumps on my arms and chest. The thought of ending it all excites me in a morbid way. I am afraid of the world. And of myself I am afraid even more.
I do things I am supposed to do, I think things I am supposed to think but each thought and action is poisoned with self-loathing, doubt and repainted over with indifference and quietness. It's like painting a full, colorful picture and then spilling a bucket of white paint over it. There are glimpses of color here and there and at first they are enough to keep you looking for awhile, but eventually you've looked everywhere and found nothing to catch your eye anymore, so the colors cease to stand out, until they fade completely.
Sometimes I feel like my body is festering from the inside. Bizzare, grotesque imagery. Everything I thought I knew about myself seems foreign, toxic even. I see my brain often - rotting and oozing something unpleasantly attractive.
I think of opening my body up sometimes. I fight these thoughts, as one ought to, as any functioning adult should. The more I fight, the more desperation I experience inside my bones; it wants to come out and I have to let it, I have to let it through my skin and out and maybe force it to come out - whatever it is. My skin is cold and I can feel the goosebumps on my arms and chest. The thought of ending it all excites me in a morbid way. I am afraid of the world. And of myself I am afraid even more.
вторник, 15 ноября 2022
11:30
Доступ к записи ограничен
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 11 октября 2022
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
I dislike my life and that terrifes me.
I have to quit my job asap and find something that will not make me dread waking up in the morning 5 days a week.
I am losing interest in consuming: e.g. social media, tv shows etc. I want more experiences, relationships with people, creation, learning and output. But I do not have any hobbies and I do not know what and how to get one. I feel I never had time to do that or to get involved with anything besides consuming. I also have no interest in smckng wd anymore but I will do it occasionally an deach time I do it, I am less and less satisfied with the effect. I am forcing myself to read again and I feel.. indifferent about it.
My therapist thinks I should go on meds and I am starting to think that maybe I have nothign to lose, given my indifference to everything and anything around me. I spent a lot of money this season too. On skis, ski pass, a dental implant and a root canal. I feel terrfied and indifferent at teh same time. I feel like I no longer care about anything. I want to quit my job and just go bartend or worse - live on savings until I find a job. That is too risky but I, once again do not care.
I have to quit my job asap and find something that will not make me dread waking up in the morning 5 days a week.
I am losing interest in consuming: e.g. social media, tv shows etc. I want more experiences, relationships with people, creation, learning and output. But I do not have any hobbies and I do not know what and how to get one. I feel I never had time to do that or to get involved with anything besides consuming. I also have no interest in smckng wd anymore but I will do it occasionally an deach time I do it, I am less and less satisfied with the effect. I am forcing myself to read again and I feel.. indifferent about it.
My therapist thinks I should go on meds and I am starting to think that maybe I have nothign to lose, given my indifference to everything and anything around me. I spent a lot of money this season too. On skis, ski pass, a dental implant and a root canal. I feel terrfied and indifferent at teh same time. I feel like I no longer care about anything. I want to quit my job and just go bartend or worse - live on savings until I find a job. That is too risky but I, once again do not care.
четверг, 09 июня 2022
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
I am trying harder to not be thrown off the course by minor inconviniences. E.g. I would start worrying about money then not want to do anything because I am anxious etc.
I think simply overpowering myself and doing it has been the harshest but alsio the most effective way. Strategies do not work, I just.have.to.do.it. For me and for the future of what I want. For future Val. This applies to so many aspects of my life right now, since I am in transitional period in my career and location and life in general. I need to continue practicing Python and learning more, so I can take a certificate and apply for jobs. I have to keep working out and see results through so I can finally achieve my updated form/desired physique. I have to eat well and take supplements to support my body through this transition. I have to keep myself entertained with doing things I like such as hiking/outdoors and forming friendships etc. so I can continue growing as a person.
So many things I have to take care of and no one cares besides me. No one wants to do this besides me. No one wants to see me succeed besides me.
I think simply overpowering myself and doing it has been the harshest but alsio the most effective way. Strategies do not work, I just.have.to.do.it. For me and for the future of what I want. For future Val. This applies to so many aspects of my life right now, since I am in transitional period in my career and location and life in general. I need to continue practicing Python and learning more, so I can take a certificate and apply for jobs. I have to keep working out and see results through so I can finally achieve my updated form/desired physique. I have to eat well and take supplements to support my body through this transition. I have to keep myself entertained with doing things I like such as hiking/outdoors and forming friendships etc. so I can continue growing as a person.
So many things I have to take care of and no one cares besides me. No one wants to do this besides me. No one wants to see me succeed besides me.
воскресенье, 05 июня 2022
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Thing I am obsessed with by month
2022
2022
пятница, 13 мая 2022
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Глава 1.
"«Здравствуйте», - доносится из коридора, я приподнимаюсь в постели на локте и замираю в ожидании. Он распахивает дверь в мою комнату без стука, и стоит в проходе растрепанный со сна, в одних трусах, с палочкой в руке. Глазами быстро скользит по помещению, задерживает взгляд на моем лице, на встающем за окном солнце. Он выглядит немного задумчиво и сонно, хотя сведенные брови выдают истинное значение этого взгляда.
- Здравствуйте, - тупо повторяют его губы, и я всеми силами сдерживаю вздох разочарования. Тоска ночных мыслей снова опутывает меня, словно сеть, мне хочется встряхнуть его, дать пинка и заставить его вспомнить. Вспомнить все. Я улыбаюсь ему, стараясь придать лицу более-менее приветливое выражение и тоже здороваюсь. Это утреннее приветствие черпает из меня всякую мало-мальскую надежду на лучшее, и я должен признаться, ее там почти не осталось."
- Привет. Как спалось?
- Я… Хорошо. А вы?
- И мы, тоже, Вуд, и мы.
- Откуда вы знаете мое имя?
- Я живу с тобой.
Маркус спускает ноги с кровати, потирает лоб пятерней, всматриваясь в такое знакомое лицо, в каждую черточку, в глаза, в короткие волосы, чуть заметную щетину на подбородке, словно надеясь на внезапное просветление, на то что Вуд его разыгрывает. Оливер скрещивает руки на груди, переступает ногами, привалившись к дверному проему, и в свою очередь разглядывает Марка: широкие плечи, толстый шрам на шее, густые темные брови, упрямые сжатые губы, черная татуировка на предплечье, мускулистые ноги.
«Вот уже как год мы живем с тобой и знакомимся. Каждое, Мерлин тебя дери, утро. Каждое утро ты заходишь в эту комнату и говоришь свое коронное приветствие. Почему, Вуд, почему так должно было случиться с тобой? Хотя я уже смирился, мне тяжело лелеять надежду на то, что одним утром ты проснешься и вспомнишь меня. Вспомнишь, как мы живем, наш мир.»
- Мы родственники?
- Нуууу не совсем. Мы встречаемся.
Оливер обдумывает услышанное, уголок губ дергается в попытке вспомнить что-то, хоть малейшее доказательство того, что этот человек действительно говорит правду, но не может. Коротенький обрывок сна вертится в его памяти, в этом сне он летит на метле бок о бок с кем-то, внизу, на земле, что-то горит. Пламя мечется по зданию, траве, облизывает ветки деревьев, и они, словно облитые бензином, подхватывают огонь и переносят на следующее дерево; маленький лесок загорается в считанные минуты. Что было потом он не помнит, ровно как и лицо человека, посылающего проклятья куда-то туда, в полыхающее здание.
- Иди сюда, я покажу тебе, - Оливер смотрит как серебристая нить воспоминания отделяется от виска Маркуса и повисает на конце его палочки. – Ну? Не мнись, иди сюда.
"Матрас чуть прогибается под твоим весом, когда ты садишься рядом, принимая мое воспоминание. Я смотрю на тебя, погруженного в мою укороченную версию вчерашнего вечера, и разминаю шею, потираю предплечья и руки. Наконец-то твои губы беззвучно произносят мое имя, словно в попытке запомнить, и ты открываешь глаза. Твой взгляд чуть более осмысленный, улыбка трогает губы. Я улыбаюсь в ответ и обнимаю тебя за плечи, твой нос утыкается мне в плечо, и на секунду мы замираем в моей развороченной постели, пока ты не толкаешь меня на спину."
- Маркус?
- Что, Лив?
- Давно я так?
- У меня короткое терпение, знаешь ли
- Ну не короче моей памяти.
Оба ухмыляются колкости. Маркус, опираясь на одну руку, поднимается и медлит, перед тем как поцеловать Вуда в губы, аккуратно, чтобы сначала напомнить, чтобы не спугнуть. Оливер отвечает так же осторожно, вытянув руки по бокам, словно боясь что-то предпринять, он закрывает глаза.
Флинту поцелуй напоминает их первый неумелый контакт, когда обоим сознание кричало о неправильности действий, о том, что оба ни разу не были заинтересованы в мужчинах, что в любой момент кто-то может их застать и обсмеять на всю школу. Короткое прикосновение сжатых губ, зажмуренные до боли глаза и внезапное возбуждение вперемешку с непонятыми обоим чувствами, заставившие обоих отпрянуть и, не смотря друг на друга, сбежать с места преступления каждый в свою сторону. Как давно это было, жаль Вуд этого никогда не вспомнит. Ровно как и ничего, что случилось до конца войны. Маркус никогда не позволит ему вспомнить, о своем бегстве, о принятии метки, об их единственной встрече до Последней Битвы, когда не дрогни рука Вуда, узнавшего знакомую фигуру в маске, он бы уже давно удобрял землю в могиле.
Оливер вдруг кладет руку на затылок Маркуса, привлекая того ближе, углубляя поцелуй, второй проводит по напряженной спине, и опорная рука Флинта предательски дрожит. Когда Вуд закидывает ногу на его поясницу, Маркус не выдерживает и отстраняется, подозрительно глядя Вуду в лицо.
- Ты что?
- Вы… Ты снишься мне, я не могу вспомнить, но ты снишься мне. Почти каждую ночь, в последнее время. Я просыпаюсь и пытаюсь вспомнить где я, но я знаю твое лицо. Мне снится, как ты… мы… спим, и ты уходишь после. Я боюсь спать, я хочу запомнить. Давай, пожалуйста, сейчас. Чтобы я помнил, хотя бы до завтра. Марк, Марк!
Флинт не дает договорить, жадно подминает под себя сильное тело и целует уже не осторожно. Быстро оглаживает живот, грудь, сжимает Вуда в руках и отставляет крепкий поцелуй на его шее.
«Ты кусаешь меня за губу, и я не могу сдержать стон. Тебе так легко меня завести, одних движений рук, губ, хватает, чтобы снести мне голову. Ты забыл, но тело помнит. Твои поцелуи, твои стоны, тяжелое учащающееся дыхание, попытки оказаться еще ближе, чем мы уже есть друг к другу. Ты выгибаешь спину и трешься своим пахом о мой, теряя голову. Я обожаю твою страсть, ненасытность, твои ласки, твой голос сквозь зубы: «Да, да, вот так.» Каждый раз с тобой заставляет меня отдаться полностью одному человеку, родному, такому знакомому и в то же время так прекрасно новому. Лив, как же я хочу, чтобы ты не забывал! Чтобы помнил на утро, просыпаясь в смятой постели, чтобы открывая глаза ты не боролся со своим сознанием в попытках узнать меня, мой голос, чтобы перестал наконец называть меня на «вы». Ты уже стянул с себя трусы, помогая себе ногами и ерзая задницей по кровати, я сжимаю твой напряженный член в руке, ты подаешься вверх. Стонешь в голос, когда я накрываю тебя ртом. Я хочу тебя, безумно хочу. Я ласкаю тебя жадно, словно не больше не увижу тебя никогда. Я хочу, чтобы признавал меня, знал, что я люблю тебя больше всех на этом дурном свете. Твои стоны наполняют комнату, рукой ты тянешь меня за волосы вверх, поднимая мое лицо к своему, и на одном дыхании выдаешь «Возьми меня.» Этого достаточно, чтобы сойти с ума и почувствовать, как обрывается куда-то вниз сердце, когда ты бесстыдно разводишь ноги подо мной. Так близко, так невозможно близко. Я слышу твой болезненный стон, но не могу остановиться, прости меня, Оливер, прости. Я смотрю на сгиб его локтя, прикрывающего лицо, на сжатые зубы, наклоняюсь, чтобы поцеловать его шею, приласкать, успокоить. И моим прощением становится движение навстречу, взгляд из-под прикрытых ресниц и мое имя, срывающееся с его губ.»
«Марк!»
***
Мы лежим на влажной простыне, сердца все еще в бешенном ритме, а тела расслабленны после оргазма. Ты прикрываешь глаза, расплываясь в широкой улыбке, и я любуюсь твоим лицом. Твои пальцы находят мою ладонь, солнце уже светит в открытое окно.
Сжать его ладонь в моей, сглотнуть от горькой мысли, закравшейся в голову, чтобы потеснить мое счастье. Я отгоняю хмурость, она сейчас ни к чему, но тоска съедает меня изнутри, и я в порыве отчаяния сжимаю тебя в своих руках. Ты не понимаешь, удивленно смотришь, но молчишь. Прости меня, Оливер Вуд, прости.
Прости за то, что каждый твой день начинается с нового листа, Оливер.
Прости за мою малодушность.
Прости за недосказанные слова, за годы твой украденной памяти.
Прости, но я никогда не позволю тебе узнать, что человек, наложивший на тебя Империо, вырвав тебя, раненного, из горящего замка, не давая бежать туда, вперед, на помощь твоим друзьям, был я. Под моим командованием шел отряд пожирателей в начале, в конце под моим командованием шел ты. Я спрятал тебя, я стер все воспоминания о войне и о твоей прошлой жизни. О твоих друзьях, кричащих твое имя, об одном из твоих соратников, кого я не смог узнать, который послал в тебя Аваду, увидев, как ты сел на метлу, последовав за мной. Я бы многое отдал, чтобы забыть самому, как я разнес тому орденовцу голову заклинанием, когда ярость ослепила меня. Он бы скорее убил тебя, чем позволил тебе выжить со мной!
Ты бы не понял меня, не простил бы. Ты бы сказал, что орденовец не знал, но мне плевать. Мне плевать, что он подумал. Он пытался тебя убить. Я помню все: его искаженное ненавистью лицо, взмах палочки и зеленый луч, устремленный в твою спину. У меня не было времени думать, сокрушительная ненависть захлестнула меня. Он мог тебя убить! Отнять твою жизнь. Но ты другой, твои честь и гордость не позволили бы тебе бежать, я знаю. Но я не ты, я убью любого, кто сможет причинить тебе боль. Хотя, тогда я сперва должен убить самого себя.
К моменту той Битвы, ты может быть уже забыл о нашей школьной привязанности. Но я помнил, берег те воспоминания в сердце, в самом потаенном уголке сознания, где никакая окклюменция не достала бы. Только не тебя. Я всегда помнил о тебе. И любил. Поверь мне, эти воспоминания грели меня в самые холодные ночи, когда мне снились все те, кого мы пытали и убивали под знаменами Темного Лорда.
Я грешен, и все же я заслуживаю большего, чем эта разрывающая боль на сердце от твоего неизменного «Здравствуйте» по утрам. Но я ничего с этим не могу сделать, я отнял у тебя слишком многое, чтобы сейчас потерять. И теперь, когда я в ответе за то, что с тобой стало, я заново научился любить, любить сильнее, чем когда-либо умел. Любить того, кто больше никогда не узнает меня полностью. Если в один день меня не станет, ты просто проснешься и продолжишь жить. Ты никогда не вспомнишь обо мне, но мне все равно, пока я рядом с тобой, ничто не важно. Ты сделал меня слабым, Вуд, обреченным на проклятие. И если мое проклятие-это твои пустые глаза, когда ты садишься, спустя час сна, в моей постели, растерянно скользишь по моему лицу глазами и произносишь «Здравствуйте», я приму его. Я сяду на постели рядом с тобой и заглушая боль в висках и сосущее чувство тоски на сердце, я отвечу тебе: «Привет.»
Глава 2.
"«Здравствуйте», - доносится из коридора, я приподнимаюсь в постели на локте и замираю в ожидании. Он распахивает дверь в мою комнату без стука, и стоит в проходе растрепанный со сна, в одних трусах, с палочкой в руке. Глазами быстро скользит по помещению, задерживает взгляд на моем лице, на встающем за окном солнце. Он выглядит немного задумчиво и сонно, хотя сведенные брови выдают истинное значение этого взгляда.
- Здравствуйте, - тупо повторяют его губы, и я всеми силами сдерживаю вздох разочарования. Тоска ночных мыслей снова опутывает меня, словно сеть, мне хочется встряхнуть его, дать пинка и заставить его вспомнить. Вспомнить все. Я улыбаюсь ему, стараясь придать лицу более-менее приветливое выражение и тоже здороваюсь. Это утреннее приветствие черпает из меня всякую мало-мальскую надежду на лучшее, и я должен признаться, ее там почти не осталось."
- Привет. Как спалось?
- Я… Хорошо. А вы?
- И мы, тоже, Вуд, и мы.
- Откуда вы знаете мое имя?
- Я живу с тобой.
Маркус спускает ноги с кровати, потирает лоб пятерней, всматриваясь в такое знакомое лицо, в каждую черточку, в глаза, в короткие волосы, чуть заметную щетину на подбородке, словно надеясь на внезапное просветление, на то что Вуд его разыгрывает. Оливер скрещивает руки на груди, переступает ногами, привалившись к дверному проему, и в свою очередь разглядывает Марка: широкие плечи, толстый шрам на шее, густые темные брови, упрямые сжатые губы, черная татуировка на предплечье, мускулистые ноги.
«Вот уже как год мы живем с тобой и знакомимся. Каждое, Мерлин тебя дери, утро. Каждое утро ты заходишь в эту комнату и говоришь свое коронное приветствие. Почему, Вуд, почему так должно было случиться с тобой? Хотя я уже смирился, мне тяжело лелеять надежду на то, что одним утром ты проснешься и вспомнишь меня. Вспомнишь, как мы живем, наш мир.»
- Мы родственники?
- Нуууу не совсем. Мы встречаемся.
Оливер обдумывает услышанное, уголок губ дергается в попытке вспомнить что-то, хоть малейшее доказательство того, что этот человек действительно говорит правду, но не может. Коротенький обрывок сна вертится в его памяти, в этом сне он летит на метле бок о бок с кем-то, внизу, на земле, что-то горит. Пламя мечется по зданию, траве, облизывает ветки деревьев, и они, словно облитые бензином, подхватывают огонь и переносят на следующее дерево; маленький лесок загорается в считанные минуты. Что было потом он не помнит, ровно как и лицо человека, посылающего проклятья куда-то туда, в полыхающее здание.
- Иди сюда, я покажу тебе, - Оливер смотрит как серебристая нить воспоминания отделяется от виска Маркуса и повисает на конце его палочки. – Ну? Не мнись, иди сюда.
"Матрас чуть прогибается под твоим весом, когда ты садишься рядом, принимая мое воспоминание. Я смотрю на тебя, погруженного в мою укороченную версию вчерашнего вечера, и разминаю шею, потираю предплечья и руки. Наконец-то твои губы беззвучно произносят мое имя, словно в попытке запомнить, и ты открываешь глаза. Твой взгляд чуть более осмысленный, улыбка трогает губы. Я улыбаюсь в ответ и обнимаю тебя за плечи, твой нос утыкается мне в плечо, и на секунду мы замираем в моей развороченной постели, пока ты не толкаешь меня на спину."
- Маркус?
- Что, Лив?
- Давно я так?
- У меня короткое терпение, знаешь ли
- Ну не короче моей памяти.
Оба ухмыляются колкости. Маркус, опираясь на одну руку, поднимается и медлит, перед тем как поцеловать Вуда в губы, аккуратно, чтобы сначала напомнить, чтобы не спугнуть. Оливер отвечает так же осторожно, вытянув руки по бокам, словно боясь что-то предпринять, он закрывает глаза.
Флинту поцелуй напоминает их первый неумелый контакт, когда обоим сознание кричало о неправильности действий, о том, что оба ни разу не были заинтересованы в мужчинах, что в любой момент кто-то может их застать и обсмеять на всю школу. Короткое прикосновение сжатых губ, зажмуренные до боли глаза и внезапное возбуждение вперемешку с непонятыми обоим чувствами, заставившие обоих отпрянуть и, не смотря друг на друга, сбежать с места преступления каждый в свою сторону. Как давно это было, жаль Вуд этого никогда не вспомнит. Ровно как и ничего, что случилось до конца войны. Маркус никогда не позволит ему вспомнить, о своем бегстве, о принятии метки, об их единственной встрече до Последней Битвы, когда не дрогни рука Вуда, узнавшего знакомую фигуру в маске, он бы уже давно удобрял землю в могиле.
Оливер вдруг кладет руку на затылок Маркуса, привлекая того ближе, углубляя поцелуй, второй проводит по напряженной спине, и опорная рука Флинта предательски дрожит. Когда Вуд закидывает ногу на его поясницу, Маркус не выдерживает и отстраняется, подозрительно глядя Вуду в лицо.
- Ты что?
- Вы… Ты снишься мне, я не могу вспомнить, но ты снишься мне. Почти каждую ночь, в последнее время. Я просыпаюсь и пытаюсь вспомнить где я, но я знаю твое лицо. Мне снится, как ты… мы… спим, и ты уходишь после. Я боюсь спать, я хочу запомнить. Давай, пожалуйста, сейчас. Чтобы я помнил, хотя бы до завтра. Марк, Марк!
Флинт не дает договорить, жадно подминает под себя сильное тело и целует уже не осторожно. Быстро оглаживает живот, грудь, сжимает Вуда в руках и отставляет крепкий поцелуй на его шее.
«Ты кусаешь меня за губу, и я не могу сдержать стон. Тебе так легко меня завести, одних движений рук, губ, хватает, чтобы снести мне голову. Ты забыл, но тело помнит. Твои поцелуи, твои стоны, тяжелое учащающееся дыхание, попытки оказаться еще ближе, чем мы уже есть друг к другу. Ты выгибаешь спину и трешься своим пахом о мой, теряя голову. Я обожаю твою страсть, ненасытность, твои ласки, твой голос сквозь зубы: «Да, да, вот так.» Каждый раз с тобой заставляет меня отдаться полностью одному человеку, родному, такому знакомому и в то же время так прекрасно новому. Лив, как же я хочу, чтобы ты не забывал! Чтобы помнил на утро, просыпаясь в смятой постели, чтобы открывая глаза ты не боролся со своим сознанием в попытках узнать меня, мой голос, чтобы перестал наконец называть меня на «вы». Ты уже стянул с себя трусы, помогая себе ногами и ерзая задницей по кровати, я сжимаю твой напряженный член в руке, ты подаешься вверх. Стонешь в голос, когда я накрываю тебя ртом. Я хочу тебя, безумно хочу. Я ласкаю тебя жадно, словно не больше не увижу тебя никогда. Я хочу, чтобы признавал меня, знал, что я люблю тебя больше всех на этом дурном свете. Твои стоны наполняют комнату, рукой ты тянешь меня за волосы вверх, поднимая мое лицо к своему, и на одном дыхании выдаешь «Возьми меня.» Этого достаточно, чтобы сойти с ума и почувствовать, как обрывается куда-то вниз сердце, когда ты бесстыдно разводишь ноги подо мной. Так близко, так невозможно близко. Я слышу твой болезненный стон, но не могу остановиться, прости меня, Оливер, прости. Я смотрю на сгиб его локтя, прикрывающего лицо, на сжатые зубы, наклоняюсь, чтобы поцеловать его шею, приласкать, успокоить. И моим прощением становится движение навстречу, взгляд из-под прикрытых ресниц и мое имя, срывающееся с его губ.»
«Марк!»
***
Мы лежим на влажной простыне, сердца все еще в бешенном ритме, а тела расслабленны после оргазма. Ты прикрываешь глаза, расплываясь в широкой улыбке, и я любуюсь твоим лицом. Твои пальцы находят мою ладонь, солнце уже светит в открытое окно.
Сжать его ладонь в моей, сглотнуть от горькой мысли, закравшейся в голову, чтобы потеснить мое счастье. Я отгоняю хмурость, она сейчас ни к чему, но тоска съедает меня изнутри, и я в порыве отчаяния сжимаю тебя в своих руках. Ты не понимаешь, удивленно смотришь, но молчишь. Прости меня, Оливер Вуд, прости.
Прости за то, что каждый твой день начинается с нового листа, Оливер.
Прости за мою малодушность.
Прости за недосказанные слова, за годы твой украденной памяти.
Прости, но я никогда не позволю тебе узнать, что человек, наложивший на тебя Империо, вырвав тебя, раненного, из горящего замка, не давая бежать туда, вперед, на помощь твоим друзьям, был я. Под моим командованием шел отряд пожирателей в начале, в конце под моим командованием шел ты. Я спрятал тебя, я стер все воспоминания о войне и о твоей прошлой жизни. О твоих друзьях, кричащих твое имя, об одном из твоих соратников, кого я не смог узнать, который послал в тебя Аваду, увидев, как ты сел на метлу, последовав за мной. Я бы многое отдал, чтобы забыть самому, как я разнес тому орденовцу голову заклинанием, когда ярость ослепила меня. Он бы скорее убил тебя, чем позволил тебе выжить со мной!
Ты бы не понял меня, не простил бы. Ты бы сказал, что орденовец не знал, но мне плевать. Мне плевать, что он подумал. Он пытался тебя убить. Я помню все: его искаженное ненавистью лицо, взмах палочки и зеленый луч, устремленный в твою спину. У меня не было времени думать, сокрушительная ненависть захлестнула меня. Он мог тебя убить! Отнять твою жизнь. Но ты другой, твои честь и гордость не позволили бы тебе бежать, я знаю. Но я не ты, я убью любого, кто сможет причинить тебе боль. Хотя, тогда я сперва должен убить самого себя.
К моменту той Битвы, ты может быть уже забыл о нашей школьной привязанности. Но я помнил, берег те воспоминания в сердце, в самом потаенном уголке сознания, где никакая окклюменция не достала бы. Только не тебя. Я всегда помнил о тебе. И любил. Поверь мне, эти воспоминания грели меня в самые холодные ночи, когда мне снились все те, кого мы пытали и убивали под знаменами Темного Лорда.
Я грешен, и все же я заслуживаю большего, чем эта разрывающая боль на сердце от твоего неизменного «Здравствуйте» по утрам. Но я ничего с этим не могу сделать, я отнял у тебя слишком многое, чтобы сейчас потерять. И теперь, когда я в ответе за то, что с тобой стало, я заново научился любить, любить сильнее, чем когда-либо умел. Любить того, кто больше никогда не узнает меня полностью. Если в один день меня не станет, ты просто проснешься и продолжишь жить. Ты никогда не вспомнишь обо мне, но мне все равно, пока я рядом с тобой, ничто не важно. Ты сделал меня слабым, Вуд, обреченным на проклятие. И если мое проклятие-это твои пустые глаза, когда ты садишься, спустя час сна, в моей постели, растерянно скользишь по моему лицу глазами и произносишь «Здравствуйте», я приму его. Я сяду на постели рядом с тобой и заглушая боль в висках и сосущее чувство тоски на сердце, я отвечу тебе: «Привет.»
Глава 2.
Оливер задумчиво вертит в пальцах тисненое золотыми буквами удостоверение и читает по слогам про себя: "О-ли-вер Ву-л...Ву...н...Ву..." Опорой ему служит крепкий дубовый стол, на который он опирается раскрытой пятерней, застыв в полу-приседе. Ноги в мягких серых брюках ноют, кажется надо их размять, но сначала... "Ву...Вуд." Короткий вздох облегчения, ободряющий кивок головой самому себе, и он садится на стул, который сам мягко пододвигается под его колени. Щелчок пальцев и металлический чайник выпархивает из раковины, уже чистый и полный горячего кофе. "Вуд, Вуд, Вуд" закрепляет в памяти Оливер, шурша газетными листами "Пророка." Стыдно признать, но в большинстве своем его внимание привлекают колдопортреты, а не чужеземно выглядящие буквы и знаки. Оливер разглядывает волшебные портреты незнакомых лиц с неподдельным интересом: вот женщина с победной улыбкой принимает какой-то кубок одной рукой, а второй прижимает к боку метлу, еще в ее руке букет белых роз. Оливер подносит газету к самым глазам, тщетно пытаясь высмотреть название модели на рукояти метлы. Зеленая спортивная мантия с бронзовыми нашивками также не вызывает никаких ассоциаций и Вуд скользит взглядом дальше, осматривает движущихся в ровном строю людей на фоне замка, утопленного в зелени ползущих по стенам плетей ивы. Место казалось немного знакомым: "Дежавю" проскользывает в голове и Оливер провожает эту мысль с интересом. Светлые карие глаза сужаются, изучая маски на лицах марширующих в темных плащах. На следующей странице красуется портрет очкарика за прутьями решетки, в его лихорадочно блестящих глазах Оливер читает ненависть ко всему живому, и ему становится не по себе. Мужчина вдруг хватается обеими руками за железные прутья и беззвучно открывает рот, обнажая сколотые зубы, по мимике грязного лица понятно что он кричит в голос. Чем дальше Оливер листает, тем меньше интереса чувствует и "Пророк" отправляется в зажженный камин, повинуясь кивку головы, и взметая стопу возмущенных искр.
Вуд потягивается и глотает кофе, управляя струей прямо из левитирующего над его головой чайника. За окном цветут огромные кусты белой сирени, которые мирно покачиваются в силу тяжести благоухающих гроздей, но к ним Оливер сидит спиной и не видит.
***
Маркус наколдовал эти кусты по памяти: в поместьи Флинтов было темно, тепло и уютно, но сад всегда радовал глаз цветениями которые на удивление гармонировали с мрачноватыми статуями и склепами семейных династий разбросанных по необъятной территории. Мальчиком, под такими же кустами сирени, Маркус играл в волшебные шахматы с мамой, крал у задремавшего отца остатки огневиски, и впервые поцеловался - дочка приезжих одноклассников родителей сама затащила Маркуса в эти кусты и ткнулась в его сжатые тогда губы своими, широко распахнув зеленые глаза. Однажды, осторожно вылавливая очередное воспоминание для Оливера, Маркус думал об этих кустах, и допустил частичные обрывки этих картинок, тщательно проверенных, к думосбору. Глубоко внутри ему хотелось чтобы Оливер увидел эту часть его прошлого, чтобы он спросил об этом, чтобы он знал. Просто чтобы знал. Но видно что-то пошло не так и Оливер ни разу не спросил ни про Маркуса облизывающего грани стакана с обжигающим пойлом, ни про плюющегося и убегающего от девчонки десятилетнего мальчишки. Возможно, отрывки воспоминаний были слишком короткими, но на большее Флинт не решался и просто наколдовал кусты сирени, будто в упрек самому себе. Может он и был знатоком чуть ли ни всего тома темной магии и проклятий, да и зельеваром он оказался отменным, не взирая на "Тролля" которого, скрипя зубами, ему в школе выдал Снейп, но навыками особенной магии, как управление снами и тем более, воспоминаниями, он не блистал, также как и магией бытовой. Но особо его не это огорчало, Оливер Вуд ею владел отменно.
Глаза Флинта вернулись в прежнее положение - под густые черные брови, виски неприятно гудели. Всё же надо бы улучшить формулу следящего заклинания, раз он чуть ли не каждый день применял его чтобы увидеть чем там занимается Вуд в его отсутствие. Вцелом, Маркусу не надо было больше за ним пристально наблюдать, Гриффиндорец и сам был способен о себе позаботиться, как никак, два года прошло с Битвы и Оливер был взрослым мужиком двадцати-семи лет. Это Маркус знал точно, потому что ему самому недавно исполнилось двадцать восемь и вот он, двадцативосьмилетний, подглядывал за Вудом без стеснения, из своего кабинета в Министерстве Магии. Флинт вздохнул и начал заниматься кипой бумажек на своей столе, но его сознание уплывало туда, к Оливеру в их кухне и к этой его дурацкой привычке хлебать кофе прямо из чайника.
На самом деле, в груди Маркуса что-то екало каждый раз, когда Вуд колдовал. И даже сейчас, спустя два года как он стер все живое из памяти Гриффиндорца, спустя два долгих года, в которых фигурировал его обман, и его собственная память съедала его заживо, он продолжал смотреть. Смотреть на него. На Вуда. Как ни крути, чистота крови давала о себе знать - Вуд на пол-пути через поместье мог забыть своё собственное имя, пытался руками поймать прыгающих по саду ядовитых детенышей докси, что в силу своего сохранившегося атлетицизма получалось довольно часто - Флинта уже достало варить ему противоядие. И все же магия просто так не исчезает. Род Вудов мог поспорить чистокровностью с самими Малфоями. С чего взялось предвзятие что "светлые" волшебники не поддерживали так же ревностно чистоту крови, как "темные" - Флинту было не ясно. Понятное дело, что в близком округе его семьи и его самого, не было магглов, сквибов, и того пуще, грязнокровок, но это не означало, что причиной тому был факультет бывшего Слизеренца или даже служба у Темного Лорда. Подавляющее большинство "светлых" чистокровных волшебников вращались в одинаковых кругах с чистокровными выпускниками "Змеиного" факультета, да и на Хогвартсе мир клином не сошелся. Думстранг, например, вообще по традиции не принимал грязнокровок, не смотря на то, что половина бравого северного заведения сражалась на "светлой" стороне в свое время.
Насколько было известно Маркусу, в роду Вудов были исключительно чистокровные волшебники, так же как и в его собственном. Честно сказать, Маркус очень гордился этим и предпочитал не думать о теоретичиских сценариях в которых Вуд стал бы после стирания памяти сквибом или лишился бы магии насовсем. Он не решался ответить честно на собственный вопрос: "А остался ли бы ты с ним, будь он по сути магглом?" не потому что не знал ответа, больше потому что ответ его пугал.
К его счастью, а потом и несчастью, магия начала прорываться как только Вуд открыл глаза в доме у Маркуса, лежа на его же постели. Первыми словами оказались “Акцио, вода.” Вот так просто, голый под тяжелым одеялом, полу-обугленный, с поломанными ребрами и синюшным лицом да еще и в беспамятстве, он жадно пил воду из левитирующего над ним кувшина. Вуд тогда на Вуда даже не был похож: должно быть испепеляющее заклятие лизнуло его по спине, кожа на спине была сожжена, волосы на затылке тоже. От него несло костеростом, паленым, рвотой и болезнью, и Марку на какой-то момент самому становилось тошно на него смотреть но этого он никогда никому не расскажет. Иногда он жалел, жалел что сам не сдох в той битве, жалел что украл это покалеченное тело и думал, что быть может, было бы лучше если они вдвоем бы умерли в Битве и не пришлось бы видеть как этот загибается, жалкий, тощий, совсем не похожий на Вуда, которого Маркус помнил и... любил? Любил ли он Оливера тогда, Маркус не знал. То есть, да, конечно, он думал об этом придурке днями и ночами, гадал, жив он или нет, фантазировал о нем, но вдруг все это было наваждением? Больной фантазией войны вокруг них, и Оливер просто был самым искренне ярким воспоминанием с Хогвартса.
"Марк, я хочу" и "да, аххх ты, ты, давай, я почти... " постоянно всплывало в воспоминаниях, стоило адреналину битв утихнуть, вытесняя студенящие кровь, крики боли и ужаса его жертв. Иногда Флинт тянулся в штаны и дрочил на воспоминания об Оливере, дрочил, представляя как Вуд пошло раздвигал перед ним задницу руками с веселым "ну? хочешь меня?" Дрочил неистово на одну единственную колдографию Вуда, которую нашел во время одного из обысков дома какого-то мертвого аврора и его семейки. Тот наверное был фанатом Пушек, в его доме висели разнообразные атрибуты команды: перчатки загонщика с кривым автографом, раритетная бита охотника и кипы журналов и газет со статьями и интервью. Маркусу стало противно от такого всевопящего фанатизма. У него самого не было времени больше предаваться хобби, летать в свое удовольствие и... сердце дрогнуло и забилось часто-часто, он чувствовал как к ушам прилила кровь стыда и знакомое лицо на ламинированной колдокарточке расплылось в ухмылке. Вуд сидел верхом на метле напротив колец и запротестовал когда Марк, словно гнусный воришка, повертел головой и смял фото в карман мантии.
Иногда ему казалось, что эти воспоминания он сам себе выдумал, так далеко и недоступно был виновник этих фантазий. Обычно Флинт кончал прямо на пол с глухим рыком и представлялся ему член гриффиндорца.
Без палочки, невербально, он командовал свечами в комнате, открывал большое окно, пил еще больше воды и похоже шел на поправку. "Как на собаке заживает" - восхищенно думал Флинт, глядя на голое тело бывшего квиддичного соперника.
Чистота крови ценилась даже больше золотых галлеонов, как показал пример Нотта после войны. Семья Теодора распалась и разорилась еще до Битвы - его отец заложил все семейные ценности и взял непреложный обет перед Лордом, доказывая свою лояльность и веру в планы безносого ублюдка разнести весь магический мир на куски. Мать Нотта бежала в Америку под покровом ночи с хорошей долей семейных реликвий, еще до того как Тео поступил в Хогвартс, и Рэндалл Нотт ей это простил. Он слишком любил свою надменную, избалованную Изабеллу и не мог допустить мести со стороны соратников, найди они на это время. Рэндалл еще не знал тогда, почему жена так рьяно выступала против войны и зачем оберегала мальчишку Тео от подслушивания собраний Пожирателей в их доме: она была самой темной ведьмой, из которых Нотт когда-либо встречал. Ни одна женщина так не покоряла его своей дерзкостью, жестокостью, и чувством собственного превосходства перед миром. Изабелла была из рода Испанских завоевателей и пиратов, про подвиги её дедов ходили легенды. Именно ее предок изобрел вечный навигатор и самый первый в Европе начал эксперементировать с артифатктами измененного времени и пространства. Возможно это его магические корни помогли Тео стать изобретателем маховика времени в будующем. На могильную плиту "жены" Нотт навел портрет совсем молоденькой "Иззи," как ласково её называл Рэндалл в свое время, и она улыбалась совсем девичьей, коварной улыбкой от которой Марка перекашивало каждый раз, когда отец и мать брали его с собой огромный особняк Нотта. Маркус не любил появляться в гостях у сопляка Тео и куда подавнее бы оставался дома, гоняя эльфов, но огромное квиддичное поле и коллекция самых эксклюзивных метел заставляла Флинта забыть о своих неприязнях. Он, как и Нотт старший, с детства был помешан на спорте.
Затянувшаяся на года магическая война сумела истощить даже такое весомое состояние, каким владел богатейший в магическом мире Англии Нотт. К тому года как война подошла к кульминации, Рэндалл Нотт был предан, кроваво запытан и убит в собственном доме, лишая Нотта младшего состояния, и в последствии отрекошетившего от бездвижного отца тела, проклятия Пожирателя, рассудка. Грязного, больного и повидимому, спятившего, Теодора Нотта нашли спустя несколько лет после войны в Румынии и отправили в Святой Мунго. Несмотря на то что ему нечем было платить, его лечили лучшие колкомедики всего мира. В конце концов, от бессилия, его отправили в Перу, где шаманы древней магии и знатоки рун проводили ритуалы, несовместимые с нравами современного Английского общества. Через год Нотт вернулся в Англию и его прогноз улучшался с каждым днем, пока он не оправился совсем, не считая несгибающейся больше правой ноги. Тяжелая черная трость на которую опирался Тео даже прибавляла ему некой солидности, какой когда-то бессовестно пользовался Люциус.
среда, 11 мая 2022
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Автор: koreatown
Рейтинг: R (ну как сказать, нам, извращенцам какой тут R, PG-13 и то мало будет))
Мини
Angst, romance, post-war.
Не бечено, Ворд-проверено. Не писала давно, но вот недавно перечитала все, что у нас в архиве есть и не смогла сдержаться. Русский язык хромает серьезно
<more=read>
«Здравствуйте», - доносится из коридора, я приподнимаюсь в постели на локте и замираю в ожидании. Он распахивает дверь в мою комнату без стука, и стоит в проходе растрепанный со сна, в одних трусах, с палочкой в руке. Глазами быстро скользит по помещению, задерживает взгляд на моем лице, на встающее солнце за окном. Он выглядит немного задумчиво и сонно, хотя сведенные брови выдают истинное значение этого взгляда.
- Здравствуйте, - тупо повторяют его губы, и я всеми силами сдерживаю вздох разочарования. Тоска ночных мыслей снова опутывает меня, словно сеть, мне хочется встряхнуть его, дать пинка и заставить его вспомнить. Вспомнить все. Я улыбаюсь ему, стараясь придать лицу более-менее приветливое выражение и тоже здороваюсь. Это утреннее приветствие черпает из меня всякую мало-мальскую надежду на лучшее, и я должен признаться, ее там почти не осталось.»
- Привет. Как спалось?
- Я… Хорошо. А вы?
- И мы, тоже, Вуд, и мы.
- Откуда вы знаете мое имя?
- Я живу с тобой.
Маркус спускает ноги с кровати, потирает лоб пятерней, всматриваясь в такое знакомое лицо, в каждую черточку, в глаза, в короткие волосы, чуть заметную щетину на подбородке, словно надеясь на внезапное просветление, на то что Вуд его разыгрывает. Оливер скрещивает руки на груди, переступает ногами, привалившись к дверному проему и в свою очередь разглядывает Марка: широкие плечи, толстый шрам на шее, густые темные брови, упрямые сжатые губы, черная татуировка на предплечье, мускулистые ноги.
«Вот уже как год мы живем с тобой и знакомимся. Каждое, Мерлин тебя дери, утро. Каждое утро ты заходишь в эту комнату и говоришь свое коронное приветствие. Почему, Вуд, почему так должно было случиться с тобой? Хотя я уже смирился, мне тяжело лелеять надежду на то, что одним утром ты проснешься и вспомнишь меня. Вспомнишь, как мы живем, наш мир.»
- Мы родственники?
- Ну не совсем, почти. Мы встречаемся.
Оливер обдумывает услышанное, уголок губ дергается в попытке вспомнить что-то, хоть малейшее доказательство того, что этот человек действительно говорит правду, но не может. Коротенький обрывок сна вертится в его памяти, в этом сне он летит на метле бок о бок с кем-то, внизу, на земле, что-то горит. Пламя мечется по зданию, траве, облизывает ветки деревьев и они, словно облитые бензином, подхватывают огонь и переносят на следующее дерево, маленький лесок загорается в считанные минуты. Что было потом он не помнит, ровно как и лицо человека, посылающего проклятья куда-то туда, в полыхающее здание.
- Иди сюда, я покажу тебе, - Оливер смотрит как серебристая нить воспоминания отделяется от виска Маркуса и повисает на конце его палочки. – Ну? Не мнись, иди сюда.
«Матрас чуть прогибается под твоим весом, когда ты садишься рядом, принимая мое воспоминание. Я смотрю на тебя, погруженного в мою укороченную версию вчерашнего вечера, и разминаю шею, потираю предплечья и руки. Наконец-то твои губы беззвучно произносят мое имя, словно в попытке запомнить, и ты открываешь глаза. Твой взгляд чуть более осмысленный, улыбка трогает губы. Я улыбаюсь в ответ и обнимаю тебя за плечи, твой нос утыкается мне в плечо, и на секунду мы замираем в моей развороченной постели, пока ты не толкаешь меня на спину.
- Маркус?
- Что, Лив?
- Давно я так?
- У меня короткое терпение, знаешь ли
- Ну не короче моей памяти.
Оба ухмыляются колкости. Маркус , опираясь на одну руку, наклоняется и медлит, перед тем как поцеловать Вуда в губы, аккуратно, чтобы сначала напомнить, чтобы не спугнуть. Оливер отвечает так же осторожно, вытянув руки по бокам, словно боясь что-то предпринять, он закрывает глаза.
Флинту поцелуй напоминает их первый неумелый контакт, когда обоим сознание кричало о неправильности действий, о том, что оба ни разу не были заинтересованы в мужчинах, что в любой момент кто-то может их застать и обсмеять на всю школу. Короткое прикосновение сжатых губ, зажмуренные до боли глаза и внезапное возбуждение вперемешку с непонятыми обоим чувствами, заставившие обоих отпрянуть и, не смотря друг на друга, сбежать с места преступления каждый в свою сторону. Как давно это было, жаль Вуд этого никогда не вспомнит. Ровно как и ничего, что случилось до конца войны. Маркус никогда не позволит ему вспомнить, о своем бегстве, о принятии метки, об их единственной встрече до Последней Битвы, когда не дрогни рука Вуда, узнавшего знакомую фигуру в маске, он бы уже давно удобрял землю в могиле.
Оливер вдруг кладет руку на затылок Маркуса, привлекая того ближе, углубляя поцелуй, второй проводит по напряженной спине, и опорная рука Флинта предательски дрожит. Когда Вуд закидывает ногу на его поясницу, Маркус не выдерживает и отстраняется, подозрительно глядя Вуду в лицо.
- Ты что?
- Вы… Ты снишься мне, я не могу вспомнить, но ты снишься мне. Почти каждую ночь, в последнее время. Я просыпаюсь и пытаюсь вспомнить где я, но я знаю твое лицо. Мне снится, как ты… мы… спим, и ты уходишь после. Я боюсь спать, я хочу запомнить. Давай, пожалуйста, сейчас. Чтобы я помнил, хотя бы до завтра. Марк, Марк!
Флинт не дает договорить, жадно подминает под себя сильное тело и целует уже не осторожно. Быстро оглаживает живот, грудь, сжимает Вуда в руках и отставляет крепкий поцелуй на его шее.
«Ты кусаешь меня за губу, и я не могу сдержать стон. Тебе так легко меня завести, одних движений рук, губ, хватает, чтобы снести мне голову. Ты забыл, но тело помнит. Твои поцелуи, твои стоны, тяжелое учащающееся дыхание, попытки оказаться еще ближе, чем мы уже есть друг другу. Ты выгибаешь спину и трешься своим пахом о мой, теряя голову. Я обожаю твою страсть, ненасытность, твои ласки, твой голос сквозь зубы «Да, да, вот так.» Каждый раз с тобой заставляет меня отдаться полностью одному человеку, родному, такому знакомому и в то же время так прекрасно новому. Лив, как же я хочу, чтобы ты не забывал! Чтобы помнил на утро, просыпаясь в смятой постели, чтобы открывая глаза ты не боролся со своим сознанием в попытках узнать меня, мой голос, чтобы перестал наконец называть меня на «вы». Ты уже стянул с себя трусы, помогая себе ногами и ерзая задницей по кровати, я сжимаю твой напряженный член в руке, ты подаешься вверх. Стонешь в голос, когда я накрываю тебя ртом. Я хочу тебя, безумно хочу. Я ласкаю тебя жадно, словно не больше не увижу тебя никогда. Я хочу, чтобы признавал меня, знал, что я люблю тебя больше всех на этом дурном свете. Твои стоны наполняют комнату, рукой ты тянешь меня за волосы вверх, поднимая мое лицо к своему, и на одном дыхании выдаешь «Возьми меня.» Этого достаточно, чтобы сойти с ума и почувствовать, как обрывается куда-то вниз сердце, когда ты бесстыдно разводишь ноги подо мной. Так близко, так невозможно близко. Я слышу твой болезненный стон, но не могу остановиться, прости меня, Оливер, прости. Я смотрю на сгиб его локтя, прикрывающего лицо, на сжатые зубы, наклоняюсь, чтобы поцеловать его шею, приласкать, успокоить. И моим прощением становится движение навстречу, взгляд из-под прикрытых ресниц и мое имя, срывающееся с его губ.»
«Марк!»
***
Мы лежим на влажной простыне, сердца все еще в бешенном ритме, а тела расслабленны после оргазма. Ты прикрываешь глаза, расплываясь в широкой улыбке, и я любуюсь твоим лицом. Твои пальцы находят мою ладонь, солнце уже светит в открытое окно.
Сжать его ладонь в моей, сглотнуть от горькой мысли, закравшейся в голову, чтобы потеснить мое счастье. Я отгоняю хмурость, она сейчас ни к чему, но тоска съедает меня изнутри, и я в порыве отчаяния сжимаю тебя в своих руках. Ты не понимаешь, удивленно смотришь, но молчишь. Прости меня, Оливер Вуд, прости.
Прости за то, что каждый твой день начинается с нового листа, Оливер.
Прости за мою малодушность.
Прости за недосказанные слова, за годы твой украденной памяти.
Прости, но я никогда не позволю тебе узнать, что человек, наложивший на тебя Империо, вырвав тебя, раненного. из горящего замка, не давая бежать туда, вперед, на помощь твоим друзьям, был я. Под моим командованием шел отряд пожирателей в начале, в конце под моим командованием шел ты. Я спрятал тебя, я стер все воспоминания о войне и о твоей прошлой жизни. О твоих друзьях, кричащих твое имя, об одном из твоих соратников, кого я не смог узнать, который послал в тебя Аваду, увидев, как ты сел на метлу, последовав за мной. Я бы многое отдал, чтобы забыть самому, как я разнес тому орденовцу голову заклинанием, когда ярость ослепила меня. Он бы скорее убил тебя, чем позволил тебе выжить со мной!
Ты бы не понял меня, не простил бы. Ты бы сказал, что орденовец не знал, но мне плевать. Мне плевать, что он подумал. Он пытался тебя убить. Я помню все: его искаженное ненавистью лицо, взмах палочки и зеленый луч, устремленный в твою спину. У меня не было времени думать, сокрушительная ненависть захлестнула меня. Он мог тебя убить! Отнять твою жизнь. Но ты другой, твои честь и гордость не позволили бы тебе бежать, я знаю. Но я не ты, я убью любого, кто сможет причинить тебе боль. Хотя, тогда я сперва должен убить самого себя.
К моменту той Битвы, ты может быть уже забыл о нашей школьной привязанности. Но я помнил, берег те воспоминания в сердце, в самом потаенном уголке сознания, где никакая окклюменция не достала бы. Только не тебя. Я всегда помнил о тебе. И любил. Поверь мне, эти воспоминания грели меня в самые холодные ночи, когда мне снились все те, кого мы пытали и убивали под знаменами Темного Лорда.
Я грешен, и я заслуживаю большего, чем эта разрывающая боль на сердце от твоего неизменного «Здравствуйте» по утрам. Но я ничего с этим не могу сделать, я отнял у тебя слишком многое, чтобы сейчас потерять. И теперь, когда я в ответе за то, что с тобой стало, я заново научился любить, любить сильнее, чем когда-либо умел. Любить того, кто больше никогда не узнает меня полностью. Если в один день меня не станет, ты просто проснешься и продолжишь жить. Ты никогда не вспомнишь обо мне, но мне все равно, пока я рядом с тобой, ничто не важно. Ты сделал меня слабым, Вуд, обреченным на проклятие. И если мое проклятие-это твои пустые глаза, когда ты садишься, спустя час сна, в моей постели, растерянно скользишь по моему лицу глазами и произносишь «Здравствуйте», я приму его. Я сяду на постели рядом с тобой и заглушая боль в висках и сосущее чувство тоски на сердце, я отвечу тебе: «Привет.»
</more>
Рейтинг: R (ну как сказать, нам, извращенцам какой тут R, PG-13 и то мало будет))
Мини
Angst, romance, post-war.
Не бечено, Ворд-проверено. Не писала давно, но вот недавно перечитала все, что у нас в архиве есть и не смогла сдержаться. Русский язык хромает серьезно
<more=read>
«Здравствуйте», - доносится из коридора, я приподнимаюсь в постели на локте и замираю в ожидании. Он распахивает дверь в мою комнату без стука, и стоит в проходе растрепанный со сна, в одних трусах, с палочкой в руке. Глазами быстро скользит по помещению, задерживает взгляд на моем лице, на встающее солнце за окном. Он выглядит немного задумчиво и сонно, хотя сведенные брови выдают истинное значение этого взгляда.
- Здравствуйте, - тупо повторяют его губы, и я всеми силами сдерживаю вздох разочарования. Тоска ночных мыслей снова опутывает меня, словно сеть, мне хочется встряхнуть его, дать пинка и заставить его вспомнить. Вспомнить все. Я улыбаюсь ему, стараясь придать лицу более-менее приветливое выражение и тоже здороваюсь. Это утреннее приветствие черпает из меня всякую мало-мальскую надежду на лучшее, и я должен признаться, ее там почти не осталось.»
- Привет. Как спалось?
- Я… Хорошо. А вы?
- И мы, тоже, Вуд, и мы.
- Откуда вы знаете мое имя?
- Я живу с тобой.
Маркус спускает ноги с кровати, потирает лоб пятерней, всматриваясь в такое знакомое лицо, в каждую черточку, в глаза, в короткие волосы, чуть заметную щетину на подбородке, словно надеясь на внезапное просветление, на то что Вуд его разыгрывает. Оливер скрещивает руки на груди, переступает ногами, привалившись к дверному проему и в свою очередь разглядывает Марка: широкие плечи, толстый шрам на шее, густые темные брови, упрямые сжатые губы, черная татуировка на предплечье, мускулистые ноги.
«Вот уже как год мы живем с тобой и знакомимся. Каждое, Мерлин тебя дери, утро. Каждое утро ты заходишь в эту комнату и говоришь свое коронное приветствие. Почему, Вуд, почему так должно было случиться с тобой? Хотя я уже смирился, мне тяжело лелеять надежду на то, что одним утром ты проснешься и вспомнишь меня. Вспомнишь, как мы живем, наш мир.»
- Мы родственники?
- Ну не совсем, почти. Мы встречаемся.
Оливер обдумывает услышанное, уголок губ дергается в попытке вспомнить что-то, хоть малейшее доказательство того, что этот человек действительно говорит правду, но не может. Коротенький обрывок сна вертится в его памяти, в этом сне он летит на метле бок о бок с кем-то, внизу, на земле, что-то горит. Пламя мечется по зданию, траве, облизывает ветки деревьев и они, словно облитые бензином, подхватывают огонь и переносят на следующее дерево, маленький лесок загорается в считанные минуты. Что было потом он не помнит, ровно как и лицо человека, посылающего проклятья куда-то туда, в полыхающее здание.
- Иди сюда, я покажу тебе, - Оливер смотрит как серебристая нить воспоминания отделяется от виска Маркуса и повисает на конце его палочки. – Ну? Не мнись, иди сюда.
«Матрас чуть прогибается под твоим весом, когда ты садишься рядом, принимая мое воспоминание. Я смотрю на тебя, погруженного в мою укороченную версию вчерашнего вечера, и разминаю шею, потираю предплечья и руки. Наконец-то твои губы беззвучно произносят мое имя, словно в попытке запомнить, и ты открываешь глаза. Твой взгляд чуть более осмысленный, улыбка трогает губы. Я улыбаюсь в ответ и обнимаю тебя за плечи, твой нос утыкается мне в плечо, и на секунду мы замираем в моей развороченной постели, пока ты не толкаешь меня на спину.
- Маркус?
- Что, Лив?
- Давно я так?
- У меня короткое терпение, знаешь ли
- Ну не короче моей памяти.
Оба ухмыляются колкости. Маркус , опираясь на одну руку, наклоняется и медлит, перед тем как поцеловать Вуда в губы, аккуратно, чтобы сначала напомнить, чтобы не спугнуть. Оливер отвечает так же осторожно, вытянув руки по бокам, словно боясь что-то предпринять, он закрывает глаза.
Флинту поцелуй напоминает их первый неумелый контакт, когда обоим сознание кричало о неправильности действий, о том, что оба ни разу не были заинтересованы в мужчинах, что в любой момент кто-то может их застать и обсмеять на всю школу. Короткое прикосновение сжатых губ, зажмуренные до боли глаза и внезапное возбуждение вперемешку с непонятыми обоим чувствами, заставившие обоих отпрянуть и, не смотря друг на друга, сбежать с места преступления каждый в свою сторону. Как давно это было, жаль Вуд этого никогда не вспомнит. Ровно как и ничего, что случилось до конца войны. Маркус никогда не позволит ему вспомнить, о своем бегстве, о принятии метки, об их единственной встрече до Последней Битвы, когда не дрогни рука Вуда, узнавшего знакомую фигуру в маске, он бы уже давно удобрял землю в могиле.
Оливер вдруг кладет руку на затылок Маркуса, привлекая того ближе, углубляя поцелуй, второй проводит по напряженной спине, и опорная рука Флинта предательски дрожит. Когда Вуд закидывает ногу на его поясницу, Маркус не выдерживает и отстраняется, подозрительно глядя Вуду в лицо.
- Ты что?
- Вы… Ты снишься мне, я не могу вспомнить, но ты снишься мне. Почти каждую ночь, в последнее время. Я просыпаюсь и пытаюсь вспомнить где я, но я знаю твое лицо. Мне снится, как ты… мы… спим, и ты уходишь после. Я боюсь спать, я хочу запомнить. Давай, пожалуйста, сейчас. Чтобы я помнил, хотя бы до завтра. Марк, Марк!
Флинт не дает договорить, жадно подминает под себя сильное тело и целует уже не осторожно. Быстро оглаживает живот, грудь, сжимает Вуда в руках и отставляет крепкий поцелуй на его шее.
«Ты кусаешь меня за губу, и я не могу сдержать стон. Тебе так легко меня завести, одних движений рук, губ, хватает, чтобы снести мне голову. Ты забыл, но тело помнит. Твои поцелуи, твои стоны, тяжелое учащающееся дыхание, попытки оказаться еще ближе, чем мы уже есть друг другу. Ты выгибаешь спину и трешься своим пахом о мой, теряя голову. Я обожаю твою страсть, ненасытность, твои ласки, твой голос сквозь зубы «Да, да, вот так.» Каждый раз с тобой заставляет меня отдаться полностью одному человеку, родному, такому знакомому и в то же время так прекрасно новому. Лив, как же я хочу, чтобы ты не забывал! Чтобы помнил на утро, просыпаясь в смятой постели, чтобы открывая глаза ты не боролся со своим сознанием в попытках узнать меня, мой голос, чтобы перестал наконец называть меня на «вы». Ты уже стянул с себя трусы, помогая себе ногами и ерзая задницей по кровати, я сжимаю твой напряженный член в руке, ты подаешься вверх. Стонешь в голос, когда я накрываю тебя ртом. Я хочу тебя, безумно хочу. Я ласкаю тебя жадно, словно не больше не увижу тебя никогда. Я хочу, чтобы признавал меня, знал, что я люблю тебя больше всех на этом дурном свете. Твои стоны наполняют комнату, рукой ты тянешь меня за волосы вверх, поднимая мое лицо к своему, и на одном дыхании выдаешь «Возьми меня.» Этого достаточно, чтобы сойти с ума и почувствовать, как обрывается куда-то вниз сердце, когда ты бесстыдно разводишь ноги подо мной. Так близко, так невозможно близко. Я слышу твой болезненный стон, но не могу остановиться, прости меня, Оливер, прости. Я смотрю на сгиб его локтя, прикрывающего лицо, на сжатые зубы, наклоняюсь, чтобы поцеловать его шею, приласкать, успокоить. И моим прощением становится движение навстречу, взгляд из-под прикрытых ресниц и мое имя, срывающееся с его губ.»
«Марк!»
***
Мы лежим на влажной простыне, сердца все еще в бешенном ритме, а тела расслабленны после оргазма. Ты прикрываешь глаза, расплываясь в широкой улыбке, и я любуюсь твоим лицом. Твои пальцы находят мою ладонь, солнце уже светит в открытое окно.
Сжать его ладонь в моей, сглотнуть от горькой мысли, закравшейся в голову, чтобы потеснить мое счастье. Я отгоняю хмурость, она сейчас ни к чему, но тоска съедает меня изнутри, и я в порыве отчаяния сжимаю тебя в своих руках. Ты не понимаешь, удивленно смотришь, но молчишь. Прости меня, Оливер Вуд, прости.
Прости за то, что каждый твой день начинается с нового листа, Оливер.
Прости за мою малодушность.
Прости за недосказанные слова, за годы твой украденной памяти.
Прости, но я никогда не позволю тебе узнать, что человек, наложивший на тебя Империо, вырвав тебя, раненного. из горящего замка, не давая бежать туда, вперед, на помощь твоим друзьям, был я. Под моим командованием шел отряд пожирателей в начале, в конце под моим командованием шел ты. Я спрятал тебя, я стер все воспоминания о войне и о твоей прошлой жизни. О твоих друзьях, кричащих твое имя, об одном из твоих соратников, кого я не смог узнать, который послал в тебя Аваду, увидев, как ты сел на метлу, последовав за мной. Я бы многое отдал, чтобы забыть самому, как я разнес тому орденовцу голову заклинанием, когда ярость ослепила меня. Он бы скорее убил тебя, чем позволил тебе выжить со мной!
Ты бы не понял меня, не простил бы. Ты бы сказал, что орденовец не знал, но мне плевать. Мне плевать, что он подумал. Он пытался тебя убить. Я помню все: его искаженное ненавистью лицо, взмах палочки и зеленый луч, устремленный в твою спину. У меня не было времени думать, сокрушительная ненависть захлестнула меня. Он мог тебя убить! Отнять твою жизнь. Но ты другой, твои честь и гордость не позволили бы тебе бежать, я знаю. Но я не ты, я убью любого, кто сможет причинить тебе боль. Хотя, тогда я сперва должен убить самого себя.
К моменту той Битвы, ты может быть уже забыл о нашей школьной привязанности. Но я помнил, берег те воспоминания в сердце, в самом потаенном уголке сознания, где никакая окклюменция не достала бы. Только не тебя. Я всегда помнил о тебе. И любил. Поверь мне, эти воспоминания грели меня в самые холодные ночи, когда мне снились все те, кого мы пытали и убивали под знаменами Темного Лорда.
Я грешен, и я заслуживаю большего, чем эта разрывающая боль на сердце от твоего неизменного «Здравствуйте» по утрам. Но я ничего с этим не могу сделать, я отнял у тебя слишком многое, чтобы сейчас потерять. И теперь, когда я в ответе за то, что с тобой стало, я заново научился любить, любить сильнее, чем когда-либо умел. Любить того, кто больше никогда не узнает меня полностью. Если в один день меня не станет, ты просто проснешься и продолжишь жить. Ты никогда не вспомнишь обо мне, но мне все равно, пока я рядом с тобой, ничто не важно. Ты сделал меня слабым, Вуд, обреченным на проклятие. И если мое проклятие-это твои пустые глаза, когда ты садишься, спустя час сна, в моей постели, растерянно скользишь по моему лицу глазами и произносишь «Здравствуйте», я приму его. Я сяду на постели рядом с тобой и заглушая боль в висках и сосущее чувство тоски на сердце, я отвечу тебе: «Привет.»
</more>
вторник, 26 апреля 2022
20:05
Доступ к записи ограничен
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 12 апреля 2022
00:39
Доступ к записи ограничен
- Назови лучший комплимент в твоей жизни. - "Ну ты ублюдок!"
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра